Разрушительный эффект сетевой экономики :: Биографик.RU

Статьи, видео - Разрушительный эффект сетевой экономики»

Сетевая экономика подрывает производительные силы общества. Вместо того, чтобы обогащать нас, распределённый капитализм новой сетевой экономики делает большинство из нас беднее. Вместо того, чтобы создавать новые рабочие места, цифровая дезинтеграция стала главной причиной резкого роста структурной безработицы.
Сетевая экономика подрывает производительные силы общества.

А вместо усиления конкуренции породила новых безмерно мощных монополистов наподобие Google и Amazon. Триумф глобальных лидеров цифровой индустрии позволяет говорить о возникновении новой цифровой аристократии — одного процента магнатов цифровой экономики, получающих максимум прибылей от всё более социально неравного сетевого общества.
Триумф глобальных лидеров цифровой индустрии позволяет говорить о возникновении новой цифровой аристократии — одного процента магнатов цифровой экономики, получающих максимум прибылей от всё более социально неравного сетевого общества.

Триумф глобальных лидеров цифровой индустрии позволяет говорить о возникновении новой цифровой аристократии — одного процента магнатов цифровой экономики, получающих максимум прибылей от всё более социально неравного сетевого общества.

Глобальная сетевая экономика породила зацикленную на селфи культуру вуайеризма и нарциссизма и широкий спектр других психических расстройств. При этом происходит беззастенчивая монетизация нашего внутреннего мира соцсетями.

При этом происходит беззастенчивая монетизация нашего внутреннего мира соцсетями.

Опасной стороной сетевой экономики является утрата обществом исторического коллективного самосознания, которое вытесняется «вечным настоящим» социальных сетей, порождающих клиповое сознание, неспособное к анализу причинно-следственных связей. Горькая ирония состоит в том, что чем точнее Интернет фиксирует всё, тем больше атрофируется наша память. В результате возникает и амнезия на всё — кроме немедленного, мгновенного, сиюминутного и моего. Это и есть конец истории как разделённой общей памяти, конец нашей коллективной взаимосвязанности с прошлым и будущим.
В прошлом году издательство «Альпина» выпустило в свет книгу известного американского специалиста в сфере развития информационных технологий Эндрю Кина «Ничего личного. Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные».

«Ничего личного. Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные».

Автор — исполнительный директор дискуссионного интерактивного салона FutureCast в Кремниевой долине, обозреватель CNN, ведущий шоу «Keen On...», позволившего ему провести более 200 интервью с ведущими идеологами и критиками Интернета. Э. Кин — автор книг «Цифровое головокружение» и «Культ дилетанта: как сегодняшний Интернет убивает нашу культуру».
Его «Ничего личного» достаточно комплексная и многоаспектная работа, посвящена влиянию современных цифровых технологий на развитие общества в целом и отдельных его индивидов.
Много места в книге уделено истории Интернета и кибернетики. Автор прослеживает эволюционный путь глобальной сети от военной технологии до современного состояния в качестве инструмента новой экономики, основанной на монетизации сведений о личных данных миллионов пользователей Интернета.
Э. Кин останавливается на мотивации и этических установках создателей всемирной паутины, отмечая, что уже Норберт Винер выражал беспокойство по поводу влияния компьютерных технологий на сохранение рабочих мест, и цитирует Маршалла Маклюэна, утверждавшего: «мы формируем наши технологии, а затем наши технологии формируют нас». Описывая идеалистические побудительные мотивы отцов Интернета, автор выделяет непредвиденные ими отрицательные последствия распространения глобальной сети.
Э. Кин отмечает, что долгое время Интернет рассматривался как инструмент демократизации и просвещения, однако постепенно становятся очевидны теневые стороны современных сетевых технологий, которые становятся неконтролируемыми ни государством, ни обществом инструментами разрушения традиционных экономических и социальных отношений. Так, на индивидуальном уровне Интернет ломает культуру чтения, формируя клиповое мышление и разрушает грамотную речь, а транснациональные корпорации Силиконовой долины превратились в союз глобальных монополий, влияющий не только на жизнь конкретных людей, но и на глобальные процессы.

«Вместо того, чтобы обогащать нас, — пишет Э. Кин, — распределённый капитализм новой сетевой экономики делает большинство из нас беднее. Вместо того, чтобы создавать новые рабочие места, цифровая дезинтеграция стала главной причиной резкого роста структурной безработицы. А вместо усиления конкуренции породила новых безмерно мощных монополистов наподобие Google и Amazon».

Триумф глобальных лидеров цифровой индустрии позволяет говорить о возникновении новой цифровой аристократии — одного процента магнатов цифровой экономики, получающих максимум прибылей от всё более социально неравного сетевого общества.
Автор подчёркивает, что Интернет постоянно генерирует мир «больших данных» (big data), создаваемый обычными пользователями, сведения о которых становятся объектом манипуляций гигантов цифровой индустрии наподобии Google и Facebook, а также монополистов типа Amazon. Указанные особенности функционирования сетевой экономики, по мнению Э. Кина, позволяют говорить о новом виде капитализма, развивающегося в соответствии с законом изобретателя сети Ethernet Роберта Меткалфа — «каждый новый пользователь увеличивает полезность Сети в геометрической прогрессии».
Э. Кин анализирует финансовую модель крупнейших игроков сетевого рынка и приходит к выводу: несмотря на то, что такие компании несомненно предоставляют удобные и надёжные услуги и приемлемые цены, в действительности они оказывают «пугающе негативное влияние на экономику в целом».

«Мы все, — пишет Э. Кин, — трудимся на Facebook и Google бесплатно, производя те самые персональные данные, которые делают эти компании такими ценными. Вот почему Google, чья рыночная капитализация в середине 2014 г. превысила 400 млрд дол., может обходиться штатом всего в 46 000 сотрудников. Для сравнения: в такой гигантской промышленной компании, как General Motors, с рыночной капитализацией около 55 млрд дол. более 200 000 человек заняты производством автомобилей на заводах. Таким образом, Google, будучи в семь раз крупнее, задействует менее четверти персонала по сравнению с GM».

О финансовой мощи компаний цифровой индустрии свидетельствуют приводимые Э. Кином цифры: в 2006 г. Google приобрела YouTube за 1,65 млрд дол., в 2012 г. Facebook заплатил за Instagram 1 млрд дол., в 2013 г. компания Yahoo купила Tumbler за 1,1 млрд дол. IPO Facebook в 2012 г. составило 100 млрд дол. «За один только первый квартал 2014 г., — пишет Э. Кин, — доходы компании, поступающие в основном от рекламы, составили 2,5 млрд дол., а её прибыль — рекордные 642 млн. Успешно монетизируя ”выхлопные данные“ о наших дружеских, семейных и любовных связях, которыми мы щедро снабжаем эту фабрику данных, в июле 2014 г. Facebook достигла рыночной капитализации в 190 млрд дол., став более дорогой компанией, чем Coca-Cola, Disney или AT&T». К лету 2014 г. социальная сеть насчитывала более 1,3 млрд пользователей, что составило около 19 % мирового населения. При этом 50 % пользователей заходило в социальную сеть не менее шести дней в неделю.
Э. Кин считает, что «Сети наподобие Facebook и YouTube стали компаниями больших данных, способных целенаправленно влиять на поведение своих пользователей и распознавать их предпочтения». Это качество позволяет говорить о социальных сетях как о новом виде средств массовой информации — социальных медиа.
По мнению Э. Кина, в этих условиях неудивительно, что руководство Facebook отличается мессианской корпоративной культурой. «В 2009 г., — пишет автор, — Facebook запустила зловещий проект под названием “Индекс валового счастья” (Gross Happiness Index), представляющий собой типичную утилитарную попытку измерить настроения пользователей сети посредством анализа публикуемых ими слов и фраз. А в 2012 г. компания осуществила ещё более жуткий эксперимент, целенаправленно меняя содержание новостных лент для 700 000 пользователей Facebook, чтобы посмотреть, как это отразится на их настроении». Руководитель Facebook Inc. Марк Цукерберг рассматривает социальную сеть как глобальную деревню, характеризующуюся открытостью пользователей миру, где каждый проявляет свою истинную сущность и целостную идентичность.
Однако, как отмечает Э. Кин, указанный взгляд не соответствует действительности, так как «наличие нескольких идентичностей — гражданина, друга, работника, женщины, родителя, приятеля по сети — как раз, наоборот, свидетельствует о целостности человека, который не хочет смешивать свои различные социальные роли. И, как признают всё больше молодых людей, для того, чтобы сохранить свою ”аутентичность“ в цифровую эпоху, нужно покинуть Facebook и найти себе менее освещённое место для пребывания в Интернете». При этом Э. Кин ссылается на исследования психологов, утверждающих, что социальные сети делают часть пользователей более завистливыми и несчастными, разочарованными и одинокими.
По мнению автора, глобальная сетевая экономика породила «зацикленную на селфи культуру вуайеризма и нарциссизма и широкий спектр других психических расстройств». При этом, по мнению Э. Кина, происходит беззастенчивая монетизация нашего внутреннего мира соцсетями.
Интересной стороной книги Э. Кина, является тот факт, что автор останавливается на личностях лидеров сетевой экономики, среди которых — Джеф Безос (Amazon), Марк Цукерберг (Facebook), Трэвис Каланик (Uber), Ларри Пейдж и Сергей Брин (Google). Внимание автора к ключевым персоналиям цифровой экономики позволяет составить определённый портрет глобального класса людей, формирующих будущее мира.
Э. Кин анализирует период иррационального бума доткомов, породившего Amazon, Yahoo, eBay и тысячи неудачных интернет-стартапов, и приходит к выводу, что экономика «просачивающегося богатства» (trickle-down economy) — модель, которой следовали со времён президентства Рональда Рейгана, — в условиях сетевой экономики не работает, так как богатые продолжают богатеть, а бедные — беднеть.
По мнению Э. Кина, сетевая экономика подрывает производительные силы общества. Так, пиринговые рыночные площадки (Пи́ринг (от англ. peering) — соглашение интернет-операторов об обмене трафиком между своими сетями, а также техническое взаимодействие, реализующее данное соглашение) позволяют заключать сделки в обход посредников и избегать налогообложения. Например, Airbnb — пиринговая площадка по аренде недвижимости в 2014 г. насчитывала всего 700 сотрудников, а её стоимость оценивалась в 10 млрд дол., что, как отмечает Э. Кин, «примерно лишь вдвое меньше стоимости корпорации Hilton (22 млрд дол.), всемирной сети, насчитывающей 3897 отелей по всему миру и 152 000 сотрудников». Другой аналогичный пример — стартап на рынке автомобильных перевозок Uber, созданный в конце 2009 г. Трэвисом Калаником. К 2014 г. Uber работал в 130 городах США и насчитывал в штате около 1000 сотрудников, оцениваясь при этом в 18,2 млрд дол., что «почти сравняло его по стоимости с такими известными компаниями по прокату автомобилей, как Avis и Hertz, вместе взятыми, с их совокупным штатом почти в 60 000 человек».
Приводит автор и другие показательные примеры созидания цифрового богатства, которое не вовлекает широкие слои населения. Так, в 2014 г. Facebook заплатил 19 млрд дол. за компанию WhatsApp, в штат которой входило 55 человек. Получается, что каждый из разработчиков приложения для пересылки мгновенных сообщений был оценен в 345 млн дол. При этом в декабре 2013 г. WhatsApp обрабатывал 54 млрд сообщений от 450 млн пользователей. Другой аналогичный пример: приложение Instagram было продано Facebook за 1 млрд дол., хотя на тот момент этот 18-месячный стартап не приносил никаких доходов, а в компании трудилось всего 13 сотрудников.
Данные примеры позволяют автору сделать вывод: интернет-экономика «порождает очень дорогостоящие компании с очень небольшим количеством сотрудников».
Основная отрицательная сторона бума цифровых технологий, по мнению Э. Кина, — сокращение рабочих мест и деиндустриализация развитых стран. Деиндустриализации Соединённых Штатов в результате развития информационных технологий посвящена третья глава книги Э. Кина под названием «Разрушенная сердцевина».
Достаточно хорошо известен пример опустошённого и погибшего Детройта — некогда столицы автомобильной отрасли США, павшего жертвой конкуренции со странами-производителями, обладающими более дешёвой рабочей силой.

Э. Кин дополняет эту картину примером американского Рочестера — в прошлом процветающей столицы глобальной корпорации Kodak.

Сегодня, пишет автор, «Рочестер по количеству грабежей на 206 % опередил средний показатель по стране, а по смертности в результате убийств почти на 350 % превзошёл Нью-Йорк». Между тем, в 1989 г. в Eastman Kodak работало 145 000 человек. В середине 1990-х гг. её рыночная капитализация превышала 31 млрд дол., а бренд компании входил в пятёрку наиболее дорогих в мире. Однако к 2013 г. в компании трудилось всего 8500 человек.
Сегодня, отмечает Э. Кин, «умные технологии в возрастающей степени вымывают рабочие места среднего класса среди операторов печатающих устройств, клерков, турагентов и банковских служащих». При этом в последнее время наблюдается значительный интерес высокотехнологичных компаний к созданию служб доставки с помощью дронов. По мнению автора, если данный интерес будет реализован на практике, то «в не слишком отдалённом будущем Google может взять на себя работу UPS, FedEx, DHL и почтовой службы, заменив по всему миру сотни тысяч водителей-экспедиторов и почтальонов подключёнными к сети дронами. С учётом того, что в UPS и FedEx в 2013 г. работали 700 000 человек, влияние этой революции дронов на рабочие места среднего класса грозит стать особенно разрушительным».
Угроза искусственного интеллекта для занятости населения развитых стран будет, по мнению Э. Кина, только расти, а конкуренция между компьютерами и людьми станет определяющим фактором развития мировой экономики. По данным ряда исследований, на которые ссылается автор, с вероятностью в 99 % сетевыми компьютерными программами и автоматизацией будут заменены специалисты по подготовке налоговых деклараций, библиотекари, телемаркетологи, швеи на фабриках по производству одежды, счетоводы и сотрудники сферы фотопечати.
Э. Кин считает, что «Компьютерные технологии создают рабочие места. Однако эти места предназначены для «высококвалифицированных финансово благополучных специалистов».

Компьютерные технологии создают рабочие места

Рабочие же места для «среднеквалифицированных работников из среднего класса» цифровая революция уничтожает. «Примерно с 2000 г. доля рабочей силы в общем «экономическом пироге» резко сократилась как в Соединённых Штатах, так и в остальном мире, поскольку рабочие пали жертвой новых “подрывных” технологий», — пишет автор.
Здесь уместно подчеркнуть, что отмечаемые Э. Кином тенденции функционирования современной сетевой экономики разительно противоречат когда-то предложенной вице-президентом Yahoo Сетом Годином концепции «доверительного» или «разрешительного» маркетинга, подразумевающей вовлечение пользователей в маркетинговый процесс на условиях их осознанного согласия делиться личной информацией, так как на практике лидеры сетевой экономики не обеспечивают процесс вовлечения пользователей в социальные сети на базе осознанного согласования взаимовыгодных интересов.
В качестве наглядного примера грозящих информационному обществу социальных потрясений Э. Кин приводит данные о социальном расслоении в Кремниевой долине — сердце глобальной сетевой экономики, где количество бездомных с 2011-го по 2013 г. выросло на 20 %, а доля выселений арендаторов за тот же срок подскочила на 38 %. Эти факты позволяют Э. Кину говорить об углубляющейся пропасти между цифровыми миллиардерами и аналоговыми нищими, образовании нового социального класса — прекариата, отличающегося временной или частичной занятостью, носящей устойчивый характер и характеризующегося слабой социальной защищённостью и нестабильными доходами.
По мнению автора, деиндустриализация развитых обществ в результате революционных инноваций в сфере информационных и производственных технологий грозит в долгосрочной перспективе снижением уровня жизни, ростом безработицы и социальной нестабильности. Одним из вызывающих наибольшее количество опасений направлений научно-технического прогресса в этой связи выступает развитие технологий 3D-принтинга.
Э. Кин нашёл возможность уделить внимание психологическим трансформациям, которые претерпевают люди, подверженные влиянию современных сетевых технологий. Автор описывает мир сетевой экономики как область, в которой доминируют псевдосущности, кажущиеся реальности и онлайновый нарциссизм, экспрессивный индивидуализм и вуайеризм. Социальные сети — Instagram, Facebook, Twitter и др. размывают понимание человеком его реального места в мире и обществе, создавая иллюзию общения, востребованности и славы. В результате формируется селфицентричная культура, в которой ценности реальной жизни замещаются погоней за бесконечной цепью «твитов», «лайков» и «постов», в конечном счёте приводящих к «одиночеству вместе». По мнению Э. Кина, все эти тенденции на практике выливаются в поразивший информационное общество кризис доверия, что позволяет говорить об антисоциальности социальных медиа, не говоря о таких негативных последствиях, как ослабление памяти и внимания, снижение способности концентрироваться.
Другой теневой стороной сетевой экономики, на которой Э. Кин заостряет своё внимание, является глобальная эпидемия интернет-пиратства и нарушения авторских прав.

Интересны оценки Э. Кином Интернета как инструмента для поиска информации и открытого пространства для свободного общения. По мнению автора, интернет-технологии «причёсывают» реальность под конкретного пользователя, делая утверждения о существовании глобальной деревни мифом, так как «фабрики данных поглощают наш мир», подстраивают его под нас, вместо того, чтобы отражать объективную реальность в её многообразии. Кроме того, автор считает, что достаточно часто социальные сети подавляют дебаты между людьми с разными мнениями.
По мнению Э. Кина, нет оснований говорить о свободе общения в Интернете, так как бизнес-модель Instagram, Google, Facebook, Yahoo, Twitter и большинства других успешных интернет-компаний основана на целевой сегментированной рекламе. В этих условиях, чем больше информации раскрывают о себе пользователи, тем более ценными они становятся для рекламодателей, получающих возможность максимально эффективно воздействовать на целевую аудиторию. «Эксплуатация персональной информации о пользователе, — отмечает Э. Кин, — основа экономики ”больших данных“, в связи с чем социальные сети заинтересованы в максимально глубоком анализе пользователей, позволяющем без их ведома и согласия продавать целевую аудиторию рекламодателям».
Снижение разнообразия информационной среды, формируемой Интернетом, происходит также за счёт продвижения наиболее популярных публикаций с бесконечным дублированием информации, что, по мнению Э. Кина, приводит к процентному сокращению действительно глубоких и проработанных материалов на фоне постоянно растущего кома легковесных информационных данных.
Интересно отметить, что работа Э. Кина демонстрирует превращение глобальных социальных сетей, достаточно долго рассматривавшихся как инструмент «мягкой» силы Запада, в обоюдоострое оружие. Например, автор пишет: «После Арабской весны 2010–2011 гг. многие апологеты Интернета, такие как топ-менеджер Google и автор книги “Революция 2.0” <...> Ваэль Гоним, утверждали, что социальные медийные сети наподобие Facebook и Twitter подрывали дряхлые автократические режимы на Ближнем Востоке и воодушевляли народ. Но когда Арабская весна выродилась в жестокие религиозные и этнические гражданские войны в Сирии и Ираке, а на родине самого Гонима, в Египте, была восстановлена военная диктатура, социальные медиа начали играть куда более разрушительную роль. <...> А сегодня Twitter и Facebook активно используются суннитскими и шиитскими радикалами для распространения своих религиозных доктрин и вербовки новобранцев, ведя «джихад в социальных медиа» <...> В июне 2014 г. хакеры Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) похитили хэштеги Кубка мира по футболу, использовали его аккаунты в Facebook для ”распространения смертельных угроз“ и стали транслировать в YouTube и Twitter снятые на видео кровавые зверства».
Останавливается Э. Кин и на факте сотрудничества глобальных интернет-компаний со спецслужбами США, симбиоз которых создал уникальную систему глобального кибернадзора.
Останавливается Э. Кин и на факте сотрудничества глобальных интернет-компаний со спецслужбами США

Останавливается Э. Кин и на факте сотрудничества глобальных интернет-компаний со спецслужбами США

Опасной стороной сетевой экономики является, по мнению Э. Кина, утрата обществом исторического коллективного самосознания, которое вытесняется «вечным настоящим» социальных сетей, порождающих клиповое сознание, неспособное к анализу причинно-следственных связей.
«Горькая ирония, — отмечает автор, — состоит в том, что чем точнее Интернет фиксирует всё, тем больше атрофируется наша память. В результате возникает и амнезия на всё — кроме немедленного, мгновенного, сиюминутного и моего. Это и есть конец истории как разделённой общей памяти, конец нашей коллективной взаимосвязанности с прошлым и будущим».
-------------------------------------------------------Источник: Сургуладзе В. Ш. Сетевая экономика и информационная безопасность в XXI веке: деиндустриализация, изменения психологии и перспективы усугубления социального неравенства развитых стран // Проблемы национальной стратегии. 2017. № 5.* - https://aftershock.news/?q=node/585910© content.foto.google.comФото носят иллюстративный характер

02.04.2023

Статьи, видео - Разрушительный эффект сетевой экономики»

Статьи, видео »